Весь затраченный на меня труд казался ему напрасным, но тем не менее он готов был помогать мне. Увидев, сколько я сочиняю, он стал настаивать на том, что я должен услышать свои произведения и поговорил об этом со своим другом Хёслем. Хёслю и его коллегам по струнному квартету была присуща бескомпромиссная прямота мнений и соответствующая ей достойная удивления мюнхенская недвусмысленность их выражения. Хёсль сердечно приветствовал меня и тут же выругал в самой шутливой форме. Он не преминул заявить, что, по его убеждению, есть только один современный композитор, Макс Регер, и если я не являюсь его учеником, из меня никогда ничего не сможет получиться. Возможно вам понадобится ремонт холодильников в москве

Квартет Хёсля сыграл мне в маленьком кругу “друзей мой первый струнный квартет и «убил» меня совершенно. Я потерял остатки веры в себя. Но Хёсль обнял меня и сказал: «Не думайте, что мы стали бы играть Ваше дерьмо, если бы оно ничего не стоило». Я вновь воспрянул духом. Возник план исполнить мой второй струнный квартет и струнный квинтет на композиторском вечере. Но это едва не привело к распаду квартета Хёсля, ибо два его участника объявили эту «сверхсовременную музыку» совершенно неприемлемой и отказались играть ее. Виолончелист же заявил, что ему моя музыка нравится. Это лишь еще больше распалило гнев обоих противников. Но Хёсль заявил в свою очередь, что ему «наплевать», нравится ли им музыка, ибо на коллективе типа его квартета лежит человеческая обязанность помочь молодому композитору и представить на обсуждение два его произведения! Мнение Хёсля победило только тогда, когда он пригрозил распустить квартет, если тот окажется несостоятельным в таком вопросе. Когда затем решение было принято в мою пользу, все четыре музыканта оказались весьма великодушными: они неустанно репетировали со мной и сделали все для того, чтобы исполнение соответствовало музыке. Был снят самый маленький из имевшихся залов и, как мне помнится, продано всего пять билетов.