Психиатрический стационар мюнхенского гарнизонного лазарета служил опытным стационаром для всей баварской армии, поэтому в нем быстро чередовались случаи самого разного рода. Для постановки диагноза сюда доставлялись преимущественно истерики, психопаты, эпилептики, как тяжело больные, так и, наоборот, симулянты. Моей задачей было составлять психологическую историю болезни поступавших ко мне пациентов. Не хочу описывать детали этой работы, упомяну лишь, что впервые в своей жизни я заглянул в часто не поддающееся описанию человеческое несчастье и по этой причине впадал временами в полное отчаяние. Часто самому себе я казался пациентом, силы которого поддерживаются лишь благодаря участливой доброте шефа, оказавшегося при ближайшем знакомстве превосходным человеком. С его помощью я время от времени имел возможность делать добро для других людей, и это оказывало на меня чрезвычайно большое влияние. В предшествующие годы легкая и проникнутая терпимостью мюнхенская жизнь и друзья заметно изменили мою упрямую северогерманскую натуру. Теперь переживание человеческого горя снова сделало меня совсем другим, тем более, что мне приходилось отстаивать свое мнение в борьбе. Я находился в подчинении у одного очень строгого военного врача, который довольно часто упрекал меня в чрезмерной гуманности и бывал крайне уязвлен, когда я через его голову обращался за разрешением того или другого вопроса к Шпехгу. Но Шпехт никогда не обманывал ожиданий. Так, благодаря его медицинскому приговору Эрнст Толлер вместо военного суда за антимилитаристскую деятельность был освобожден от военной службы. Чтобы ноготки были изящными, сделайте покрытие cnd shellac.

С большим сожалением наблюдал мой “учитель пения Эрлер за моей эволюцией в военные годы. Он должен был констатировать, что я окончательно отказался от пения и вследствие ухудшившегося здоровья едва ли был еще годен для карьеры вокалиста.