Избегая повторений, он всегда разучивал что-то новое, и я стоял возле него не только во время концерта, но и в часы подготовки, когда он разучивал пьесу для органа Регера. Я был с ним, когда он делал пометки в партитуре, обдумывал сокращения, когда он проводил первые репетиции с оркестром. Он беседовал со мной о разнице стилей и снова и снова убеждал меня не соблазняться новой музыкой, какой бы интересной она ни была: Бах и Гендель более велики, чем все другие.
Так получилось, что у меня в конце концов возникло желание изучить гармонию, чтобы еще лучше понимать музыкальные произведения. Я осуществил свой замысел, и эта работа осталась, вероятно, единственной последовательно проведенной за всю пору моего ученичества. Разумеется, в Мои руки попал не новый учебник, а Бусслер, но тем не менее отныне я начал видеть музыку в новой перспективе.
Я различаю музыкальность и понимание музыки. Музыкального человека музыка трогает, она нравится или не. нравится ему. Он инстинктивно чувствует ее сущность и очень глубоко воспринимает ее эмоциональность и устремленность. Если он активен, он становится музыкантом. Музыкальность отнюдь не обязательно поверхностна, она может быть и очень глубокой. Нередко она связана с отличной памятью, со способностью быстро схватывать, что часто называют хорошим слухом. В самом деле, музыкальный человек большей частью удерживает в памяти мелодию и динамику, ремонт квартир воронеж то есть такие стороны музыки, которые больше всего говорят воле и чувству. Звук музыки захватывает его, пленяя особой красотой, волнуя или даже ошеломляя. Музыкальный человек «весь отдается музыке», «растворяется в ней», «прекрасное» ослепляет его.
Для понимающего музыку на переднем плане стоят другие ее стороны: ему музыка должна «что-то говорить», он слушает музыку в первую очередь как речь, что-то сообщающую ему. Сущность высказываемого в музыке, молниеносная ассоциация, музыкальная мысль, развитие, разработка, обрамление, завершение – вот что его пленяет.