Фигура мадонны выделена особенно интенсивными и горячими цветами – золотистым кажется обнаженное тело ребенка на фоне ее коричнево-красного, шитого золотом платья. Переливы цветного мрамора на украшенном рельефами цоколе трона также способствуют выделению центральных персонажей. Золото сверкает на стальных доспехах Франческо. Уравновешивая его фигуру не только пространственно, но и колористически, с другой стороны трона выступают светлое обнаженное тело Крестителя и оранжево-желтое покрывало св. Елизаветы. Вместе с поднятой на троне и расположенной строго в центре мадонной эти фигуры образуют симметричную пирамиду, с вершиной которой совпадает лицо Марии. Взгляды, жесты, наклоны фигур связывают внутренней связью персонажей, включенных в эту замкнутую группу, внешне объединенную закономерностью простой геометрической формы, заключившей их в свои рамки. Темно-зеленый плащ мадонны обрамляет всю группу, ритмично повторяя ее общие контуры и оттеняя своим приглушенным холодным тоном блеск и теплоту ярких красок в центре композиции. Стоящие по бокам святые симметричным расположением завершают логическую упорядоченность и закономерность построения. На их одеждах краски как бы затухают, давая обрамление главному ядру композиции и постепенный переход к светлым тонам неба и к темной зелени, цвет которой перекликается с плащом мадонны. Если у вас рак печени, приступайте к лечению немедленно.

Красота идеальных человеческих образов, прославление щедрой, мирной, цветущей природы, полное растворение божественного в земном, единство настроения делают эту картину Мантеньи одной из самых светлых и гармоничных в его творчестве. Так же, как и «Парнас», картина близка к искусству высокого Возрождения по рационалистической и цельности, по объединенное утративших резкость красок, по смягченности контуров, живописи, цветовых переходов, градаций светотени. Можно смело сказать, что в 1496-1497 гг., развивая основные тенденции, присущие живописи кватроченто, Мантенья вместе с художниками нового поколения подошел к высокому Возрождению, которое было логическим завершением кватроченто. Однако он не изменил уже выходящей из употребления темпере, мешавшей ему достигнуть еще большего красочного единства. И, как бы истощив свои силы в последнем творческом порыве, он не пошел дальше по новому пути, вернувшись к старым, характерным для его далекой молодости художественным приемам.