Экспертная комиссия была не совсем последовательна в своих оценках. Проект Б. Иофана не удовлетворял ее «маскарадно-праздничным стилем «преуспевающего» американского «классицизма», внутренне дисгармоничном и ложном, характерном для заграничных банков, отелей, контор». Едва ли было справедливым упрекать Б. Иофана в том, что в другом проекте, принципиально ничем не отличавшимся, удостоилось похвалы за наметившийся «правильный путь отыскания монументальных форм». Этим привлек членов Экспертной комиссии glaco проект архитектора Г. Людвига. Однако в нем была симптоматичная опасность понимания «монументального» как «огромного», «грандиозного», «статичного».

Ни один из рассмотренных проектов не был принят экспертизой даже за основу. Они лишь послужили «материалами для выводов из опыта предварительного проектирования Дворца Советов», которые должны были «предостеречь проектировщиков от неверных установок и могущих от этого произойти ошибок».

Сделанные по заказу Совета строительства Дворца Советов для уточнения заданий Всесоюзного открытого конкурса, эти работы не могли быть «рассматриваемы как отвечающие требованиям, предъявляемым к законченным проектам». Но вскоре это их ограниченное назначение было забыто, и все они подверглись суровой критике на страницах периодической печати уже в июле – ноябре 1931 г.

«Предварительное проектирование и конкурс Дворца Советов, кроме большого политического значения, имеют значение смотра наших архитектурных сил»,- говорилось в обзоре этих пятнадцати проектов на страницах журнала «архитектура», наиболее серьезно освещавшего вопросы теории. Одновременно журнал практиков «Строительство Москвы» сетовал на то, что выставка проектов в залах Государственного Исторического музея дала повод для «огульного обвинения нашей архитектуры в безыдейности, трюкачестве, убожестве творческой мысли».