Теми же словами можно сказать и о пространстве в работах Шаховского. В композиции «Трапеза» (1972) три сидящие фигуры словно слились со своими стульями; их руки прижаты к телу, головы втянуты в плечи; кажется, что какая-то невидимая сила прижимает их к столу.

Фигуры превращены в три монолитных объема; пространство, ими стиснутое, напряжено подобно пространству интерколумниев; несколько уплощенные изображения бутылок, членя его на планы, придают ему еще большую эмоциональную остроту. Иными словами, пространство оказывается своеобразным аккумулятором духовной атмосферы, объединяющей трех людей в их невеселом застолье, где общая беседа уступила место молчаливому раздумью. Хотите успеть в аэропорт? Вызовите такси лобня.

Выше уже вскользь упоминалось о том, что Шаховской в своих работах нередко отступает от так называемого человеческого модуля. Такое отступление в скульптуре не только принципиально возможно, но и вполне правомерно. Ведь изваяние не только изображает фигуру или предмет вместе с пространством, их окружающим; оно само есть предмет, сделанный по законам своего, особого материала и обладающий своим пространственно-силовым полем. А раз так, то изваяние можно строить и по законам «чистой» архитектоники (кстати, с начала 60-х годов такая тенденция довольно распространена в мировой скульптуре). Именно такой формообразующий «ход» применен Шаховским и в композиции часов, выполненных им совместно с П. Шимесом для Центрального театра кукол в Москве (1969-1970), и в проекте памятника героям Великой Отечественной. войны (неизобразительная конструкция из бревен, 1967-1968), и в статуэтке женщины-кентавра (гипс, 1964-1965). Благодаря безупречным тектоническим качествам работы Шаховского либо легко и естественно «входят» в архитектуру; либо сами ею становятся (как, например, «Всадник» – рассчитанный на выполнение в кирпиче проект въезда в город Терибовля; туловище и ноги лошади решены здесь так, что образуют проездную арку).