Резкие контрасты света и тени придают живописность остро моделированной скульптурной поверхности. Пластическая динамика лица Давида выявляет внутреннюю жизнь образа, его страдания и силу одновременно, погруженность в себя и обращенность к людям, скрытую внутреннюю борьбу и нравственную цельность.

Трактовка же фигуры, построенной уплощенными объемами, отличается своим лаконизмом. Исхудавшее тело облачено в строгую одежду. Три-четыре складки рубища, намеченные резкими графическими линиями, создают пластические акценты, подчеркивают архитектонику статуи. «Острые»  скульптурные детали – углы  плеч, локтя, согнутой в запястье руки, выступающего колена – придают конструктивно цельной и четкой композиции угловатость, даже изломанность, сообщают ей нервный ритм. Плоскостная трактовка композиции, ее «крестообразность», обнаруживающая близость готическим композициям «Распятия» узкие профили статуи, усиливающие эффект «бесплотности» фигуры, раскрывают напряженный духовный мир поэта, оторванного от родины, страдающего ее болями, измученного одиночеством, но дарующего людям богатство своей лиры. Перед нами и вдохновенный песнопевец, и страстный проповедник, и страждущий мученик, и глубоко верующий аскет, сила духа которого крепнет в борьбе сердца и разума, души и тела («Пусть погибнет плоть за правду, но душа возвеселится!»). В памятнике Давиду Гурамишвили с наибольшей полнотой проявляются еще непривычные в монументальном искусстве начала 60-х годов лиризм и, казалось бы, «станковый» принцип раскрытия характера – его многосложная эмоциональная трактовка. Хотите отдохнуть? Посмотрите турбазы саратова на волге.

Скульптор всегда стремится выявить духовные масштабы и живую динамику внутреннего мира своих героев. Уже в памятнике Гурамишвили ему удается то, что с трудом достигается в монументальном искусстве,- органичное слияние идейной цельности, утонченной духовности и непосредственной эмоциональности образа.