Но отсюда никоим образом не следует, что не существовало единого музыкального восприятия; напротив, оно было весьма сильным. В официальной музыкальной жизни господствовало задающее тон общество, и его воззрения переносились на «неофициальное» домашнее музицирование или в союзы через множество самостоятельно существовавших связей. Единый общий характер этого музыкального общественного мнения был романтически-буржуазным, да он и не мог быть иным. Пожалуй, концерты Певческой академии под управлением Георга Шумана, а также симфонические концерты в опере несколько отклонялись от этого характера, пытаясь культивировать традиционалистский стиль. Поэтому они вместе с кругом своих слушателей слыли реакционными.
Общественный характер концертов я открыл не сегодня, я сознавал его уже тогда. Мне указала на него моя мать; ибо при всей ее любви к музыке слушание музыки было для нее также и общественным переживанием, и присутствовавшая публика встречала с ее стороны почти такое же внимание и критику, как исполняемые произведения.
Из своих воспоминаний я должен сделать вывод, что общественный момент в опере играл гораздо меньшую роль, нежели в концерте. Это следует, по-видимому, приписать самым простым причинам: перед началом оперы других слушателей видели лишь самое короткое время, будучи по большей части заняты при этом просмотром программы; в антракте, беседуя, парами ходили по фойе создание сайта на 1С-Битрикс, а после представления публика уже не имела значения. Во время спектакля чужие впечатления лишь случайно открываются взгляду. Внимание концентрируется на происходящем по ту сторону рампы, отделяющей сцену от публики, тогда как в концертном зале нет и речи о таком разделении, и довольно часто продаются места на самой сцене. На концерте носителями музыки выступают сами слушатели, в опере им противостоит другой мир. Поэтому средняя оперная публика была и остается иной, чем концертная, и энтузиаст концерта редко является также и энтузиастом оперы.