Постоянно отсутствующих членов ансамбля, отвлеченных, скажем, денежными делами, не существовало,- артисты должны были довольствоваться успехом в своем театре. Не было звезд также и среди режиссеров. Их усилия нередко вызывали смех. Неуклюжесть постановки или даже искажение произведений не принимались слишком всерьез. Пожимали плечами по поводу огнедышащих драконов с мужскими ногами или монахинь в балетных юбочках и довольствовались голосами и оркестром, всей той феерией звуков, которой публика требовала от оперы. По этой причине музыкальная драма и крупномасштабная опера не только господствовали в репертуаре, но и превосходили качеством своих постановок классические и ранне-романтические оперы. Как мне помнится, произведения Вагнера исполнялись нередко четыре раза в неделю, и мой учитель-скрипач, игравший также в Государственном оркестре, жаловался на переутомление и, как он говорил, был не в состоянии после своей работы хорошо играть Моцарта. Помню также, как в связи с новой постановкой «Виндзорских проказнин» под управлением Рихарда Штрауса я с радостью заметил, что не всегда же должен идти Вагнер. Это «открытие» и различные сопоставления привели меня вскоре к выводу, что общий стиль спектаклей был грубо театральным, контейнерные перевозки москва однако сам я не мог не поддаться воздействию звуковой феерии.
Достойные внимания достижения наших больших немецких оперных оркестров в Берлине, Дрездене, Вене являлись прежде всего результатом оркестрового воспитания и оркестровой дисциплины. Уже отбор оркестрантов из большого числа соискателей проводился со всей тщательностью, и музыкант, не обладающий по-настоящему хорошим инструментом, не мог надеяться быть принятым в оркестр. Мой учитель-скрипач отдал однажды свой инструмент в ремонт и поэтому играл в одном из концертов на моей плохой школьной скрипке.