Идеи трансформации интерьеров также не были чужды Н. Ладовскому. «Площадка действ» реорганизовалась в «партер делегатов», трибуны Президиума «располагались на вращающемся кольце», выдвижная трибуна оратора была обращена ко всему залу. Автор включал в поиски новой пластики выразительность жеста оратора, предлагал утрировать ее, приводить в соответствие с голосом, усиленным микрофоном. С помощью диафрагмы алюминиевый купол раскрывался, открывая небо, и съезд принимал «авиаприветствия». Закрытое зимнее помещение превращалось в летнее, открытое.

Прсект П. Ладовского содержал принципы «рациоархитектуры», выдвинутые десятилетием раньше в его «Основах построения теории архитектуры», то есть поиски синтеза «архитектурной и технической рациональности». Стремление к «архитектурной рациональности» привело к тому, что «особенность Дворца Советов, отличающая его от Парламента в его внешней организации», была выражена «сопоставлением книгохранилища с залом заседаний». Вертикаль башни, «значимая в функциональном отношении», по мысли автора, должна была «отвлечь внимание от сложных мелочных силуэтов путаного города и сосредоточить внимание еще больше на самом здании Дворца Советов», симметричном наибольшем объеме комплекса, главная ось которого направлена к реке.

Две простейшие формы – высотная в виде параллелепипеда и контрастная ей полусферическая – активизировали восприятие сооружения, служили лучшей ориентации в пространстве, демонстрируя ту «правильно организованную архитектурную форму», то мастерство в области «геометрической выразительности формы», когда «зритель действительно видит ее геометрическую характеристику в той мере, в которой это необходимо для данного случая». Достижению лучшей ориентации в пространстве служило и то, что при обходе комплекса господствующими, приближенными к человеку перчатки неопреновые становились попеременно: при подходе с реки – главный зал, со стороны Кропоткинской площади – корпус Президиума, со стороны Трехсвятительского переулка – «пандус для движения масс».