Однако вместо опровержения этих обвинений журнал сам поспешил признать, что «проекты не соответствуют своему назначению», что их «можно использовать только для постройки обыкновенных зданий», а не «для постройки  гиганта архитектуры», что «это копии существующих зданий». И, наконец, самое главное – «нет в проектах того, что определенно бы говорило за то, что эти проекты составлены именно у нас». Крупным шрифтом выделялось на страницах журнала: «Первые проекты оказались не на высоте, ни одного из них нельзя принять за основу». Закажите бокалы для шампанского с логотипом.

Как часто бывало в те годы, самым строгим судьей оказался искусствовед А. Михайлов, который на страницах журнала «За пролетарское искусство» подвел первые итоги трехмесячного обсуждения проектов. Резюме его большой статьи, скромно названной «О выставке проектов Дворца Советов»,- откровенно тенденциозное мнение современника и потому не может быть отнесено к объективным документам. И все же оно должно быть приведено почти полностью, ибо в нем четко выражена побеждавшая тогда в борьбе архитектурных объединений позиция ВОПРА, которую и представлял автор статьи. Высказанные здесь оценки и даже сама лексика через несколько месяцев стали общепринятыми в суждениях не только о проходивших в то время конкурсах на проект Дворца Советов, но и обо всем состоянии архитектурного творчества рубежа 20-30-х годов. Итак, А. Михайлов писал в сентябре 1931 г.: «Предварительный конкурс, за отдельными исключениями, в значительно большей степени подчеркнул, что и как не надо делать, как не надо подходить к проектированию Дворца Советов. Но и в этой негативной стороне есть свое положительное, поскольку имеется возможность учесть и преодолеть те недостатки, которые стоят на пути включения архитектуры в строительство социалистической культуры. Значение конкурса тем более велико, что обнаруженные им особенности характерны для архитектуры в целом.