Архив для рубрики: Разное
Сильно перегруженный оркестр не имел возможности проводить специальные репетиции
Наиболее важными на первых порах были для меня «популярные концерты» оркестра филармонии. Они про водились вечером по воскресеньям, вторникам и средам под управлением постоянного дирижера и различались тем, что- воскресные программы были легче, чем программы вторников и сред. По воскресеньям в зале всегда стояли столы, и можно было заказать цивр, кофе и другие напитки. Бутерброды приносили с собой, а верхнее платье вешали на спинку стула.
А если вас интересует тема воронежская область, попробуйте зайти на этот сайт. Там можно узнать много интересного на тему Воронежская область. Это очень важная для многих людей тема. Спасибо за эту информацию.
В воскресную программу включались, например, увертюры из всей оперной литературы от Глюка до современности, некоторые особенно легкие для понимания оркестровые пьесы, как сюита из «Щелкунчика» Чайковского, «Влтава» Сметаны, «Идиллия Зигфрида» Вагнера, или отдельные части из симфоний, вроде менуэта из симфонии Esdur Моцарта, наконец, произведения Зуппе, Иоганна Штрауса и Миллёкера. Концерты по вторникам и средам предъявляли к публике более высокие требования. Здесь была представлена, за исключением наиболее трудных вещей и большей части современных сочинений, вся классическая и романтическая музыка, причем отдавалось предпочтение произведениям, впервые исполненным оркестром на больших симфонических концертах.
Сильно перегруженный оркестр не имел возможности проводить специальные репетиции для этих популярных концертов. Почти ежедневно он имел вечерний концерт и утреннюю репетицию, к которой нередко добавлялась еще и дневная. Исполнялись также наиболее значительные сольные концерты с оркестровым сопровождением, причем сольную партию играли большей частью солисты оркестра.
Музыкальная жизнь
Витек, Гестеркамп и Малкин стали поэтому для меня первыми звездами среди виртуозов, а дирижеры Ребичек, Гольдебранд и Шаррер дали мне первое представление о симфонической музыке. Разумеется, собственного суждения о качестве этих концертов я еще не мог составить. Но вспоминая общераспространенные суждения и особенно мнения своих учителей, я полагаю, что они имели довольно высокий уровень. Когда, например, Витек играл как-то раз Чакону Бахи, мой учитель-скрипач был очень раздосадован тем, что ничего об этом не знал, так как считал, что такое событие нельзя пропускать.
Другим свидетельством высокого качества концертов был состав публики и ее поведение. Слушатели являлись подлинными энтузиастами музыки, понимавшими и знавшими ее.
Среди этой публики нельзя было провести классовых различий. Хотя концерты посещались представителями академических кругов, купцами, служащими, рабочими, офицерами (пусть даже в штатском платье), общественные различия были не очень заметны. Входная плата была одинаковой для всех мест; кто приходил первым, садился на лучшее место. Никто не одевался особенно хорошо, являясь на концерт в будничном костюме, и публика имела в известном отношении единую буржуазную окраску без привкуса филистерства, ограниченности или снобизма.
Я стремился возможно больше узнать и возможно больше сделать – например попасть в охранное предприятие
Кроме того, помня о моих многочисленных болезнях в детстве, она, движимая материнской заботой, считала более правильным обуздывать мое рвение, нежели подстегивать его; при этом ей и в голову не приходило, что она могла бы направлять его по нужному пути. Арнольд Дрейер прекрасно понимал, что мне нужно много упражняться, чтобы наверстать упущенное, и на протяжении почти двух лет довольно серьезно, хотя и медленно, работал над этим. Но настоящая двигательная сила моих музыкальных занятий заключалась во мне самом, а я, конечно, делал все не так, как нужно.
А если вас интересует тема охранное предприятие, попробуйте зайти на этот сайт. Там можно узнать много интересного на тему охранное предприятие. Это очень важная для многих людей тема. Спасибо за эту информацию.
Я стремился возможно больше узнать и возможно больше сделать, и не было никого, кто бы удержал меня в определенных границах, способствуя получению действительно тщательного образования. То же самое относится и к моим школьным товарищам, интересы которых выходили за пределы школы. В духе либеральной терпимости нам предоставляли следовать своим интересам, и следствием было то, что наиболее одаренные были часто наихудшими учениками, имея беспорядочные познания о всевозможных посторонних вещах. Беспечность и либеральничание наших родителей и педагогов вели к тому, что из нас вырастали лишь многосторонние дилетанты, не больше. Таковым действительно сделалось большое количество моих сверстников: интересы многих из них были столь «всеобъемлющи», что на свое учение в шкоде либо в университете они смотрели в лучшем случае как на основу для существования или даже, как один из моих лучших друзей, довольно презрительно отзывались о своей «учебе ради хлебного местечка».
«Новая эра» началась, когда мне было пятнадцать лет. Она началась прежде всего с усиленных фортепьянных занятий, которые продолжались, при моем нежелании упражняться, всего один-два года. Наряду с этим я начал выпрашивать у своих учителей и матери билеты на концерты и в театр, и вскоре желание слышать и знать настолько выдвинулось на передний план, что оттеснило все прочее. Меж тем мои практические успехи становились все незаметнее, я все больше запускал техническую, ремесленную сторону. Музыка влекла меня, но никто не побуждал меня достаточно энергично к музицированию.
Беспечность и либеральничание
Музыкальная жизнь увлекла меня больше, чем моя рабочая комната, и мне было все равно, могу ли я играть баховские инвенции, если я вое их знал. Увещания не очень помогали. Я каким-то образом одержал верх над своими родителями и учителями и приобрел бесчисленное количество сведений о берлинской музыкальной жизни 1903-1908 годов. Возможности у нас тогда были поистине богатые!
Под воздействием всех причин я испытал первое в своей жизни «ужасное» моральное похмелье и впервые попытался обойтись собственными силами.
Под воздействием всех причин я испытал первое в своей жизни «ужасное» моральное похмелье и впервые попытался обойтись собственными силами.
http://xn--80aabzmyavl.xn--p1ai/%D0%BF%D0%BE%D0%B4-%D0%B2%D0%BE%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B5%D0%BC-%D0%B2%D1%81%D0%B5%D1%85-%D0%BF%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B8%D0%BD-%D1%8F-%D0%B8%D1%81%D0%BF%D1%8B%D1%82%D0%B0.html
Я принял решение и заявил о нем своим родителям. Кажется, никогда больше со мной не могло произойти столь радикальных и столь быстрых перемен, как тогда. Я дал понять родителям, что обучение у старого Фрица Кирхнера для меня бесцельно. Отца я убедил, объяснив ему, что оставаться дальше в консерватории значит понапрасну выбрасывать деньги.
А если вас интересует тема веб-студия Москва, попробуйте зайти на этот сайт. Там можно узнать много интересного на тему веб-студия Москва. Это очень важная для многих людей тема. Спасибо за эту информацию.
Легкая церковная «окраска»
Он уже ликовал, думая, что я хочу бросить, музыку. Но с помощью матери, обрадованной моим вновь пробудившимся стремлением к музыке, мне удалось добиться разрешения брать уроки игры на фортепьяно у нового преподавателя, молодого учителя нашей школы.
Так я стал учеником органиста Арнольда Дрейера, которого считаю своим первым настоящим учителем музыки и которому я поныне благодарен за вое, что он мне дал. Но обучаться игре на скрипке я смог лишь с помощью множества уловок. Мне помог здесь своими письмами дедушка, писавший о том, какое значение имеет для музыканта многосторонность.
Теперь я вдруг окончательно решил, что хочу быть музыкантом. Отец изо всех сил противился всему, что могло утвердить меня в этом намерении. На обучение у Дрейера он дал в конце концов свое согласие, так как считал небезвыгодным, чтобы учитель из моей школы был моим частным учителем (!); что же капается обучения на скрипке, то он не решался идти против авторитета дедушки. Но потом он начал спокойнее смотреть на вещи, так как не считал мой характер постоянным и стойким.
Теперь бы и начаться основательному практическому музыкальному воспитанию однако этого опять не произошло. Будь мой отец музыкантом или согласись он по крайней мере с моим желанием стать музыкантом, он настоял бы, вероятно, на целеустремленном воспитании. Но он не сделал этого, потому что отнюдь не отказался от своих собственных планов на мой счет. Он думал, что поступает умно, не запрещая мне прямо заниматься музыкой. Он хотел дать мне перебеситься и надеялся, что в свое время я образумлюсь. Поэтому он предоставил мне свободу действий, но на первых порах не интересовался моим развитием. Играла при этом роль и беззаботность того времени. Отец знал, что у меня есть определенные интересы и что я могу работать, если захочу, и поэтому не сомневался, что в один прекрасный день я каким-либо образом начну зарабатывать себе на жизнь.
Мать была недостаточно дальновидной в вопросах воспитания. Она знала, что, занимаясь у своих учителей, я нахожусь в наилучших руках, и этого было для нее достаточно.
Муз