Подвижность живописи приводит к тому, что незамысловатый, веселый сюжет приобретает неожиданную глубину, получает как бы свой «второй» смысл. Изображенный мир становится зыбким, неспокойным. Это добрый мир, но мир достаточно сложный.

Картины Владислава Рожнева крепко, даже несколько рационально построены, форма их – плотная, сбитая, рисунок – точный, четкий, иногда жестковатый. Это чрезвычайно мастеровитый, думающий художник, в его работах нет ничего случайного, они выполнены как добротно сделанные вещи. Некоторая деформация обостряет восприятие произведений, придает им оттенок иносказания, столь свойственный работам художников-«семидесятников», позволяет говорить о своих пристрастиях с юмором, с легкой усмешкой, со скрытым, но сильным чувством. Эти качества отчетливо видны в автопортрете (1974). Изображение красавца с торчащими в стороны кончиками усов и с жестяной неподвижностью фигуры напоминает скорее вывеску парикмахерской, чем портрет художника за работой. Однако серьезно, сосредоточенное выражение лица портретируемого, строгая пустота тщательно выписанного интерьера мастерской, контрастом к которой служит пестрая толчея видимых из окна домов,- все располагает зрителя не к усмешке, а к проникновенному вживанию в образ. Хотите поменять мебель? Посмотрите диваны купить фото.

То же соединение шутки и нешуточных творческих и жизненных проблем есть и в других картинах Рожнева. Художник по-разному пишет человека и окружающую его среду, которая скорее напоминает театральный задник за спиной актера или все те же «кустодиевские» живописные «фоны» за спиной у главного героя изображения. Так, в картине 1975 г. «Женский портрет на фоне пейзажа» пейзаж написан со значительной мерой деформации. Совершенно игрушечные кони, идущие по бархатной траве, условно освещение, придающее всей картине нарочитый, сказочный характер.